Записки психолога детского дома

Эти записки принадлежат перу Маргариты Багинской, моей знакомой по литсайту. Это ее последние записи...

НОЧНОЕ ДЕЖУРСТВО

Сегодня буду ночевать в своём кабинете. За шкафом поставила мышеловку, нестерпимо пахнет мышиной мочой от обшивки дивана. На клей от грызунов налипло множество тараканов. Окна забиты огромными гвоздями, чтобы воспитанники не выпрыгнули, приказ директора. Форточки нет, открыть створку окна не удаётся: рамы дряхлые, дёрну - развалятся. Ножницами отдираю штапик, выставляю маленькое стекло и жадно втягиваю в себя свежий воздух.

На улице ещё светло, домашние дети вовсю резвятся в садике под моими окнами. Но за этими стенами - другой мир. После 20-00 входные двери закрываются, всех загоняют в душные спальни убивать время.

За стеной звуки старого скрипящего магнитофона и так любимая девчонками песня из сериала «Не родись красивой». «Оставайся сама собой»,- дерзко в лицо пожилой воспитательнице поёт Настя. Лицо девчонки безвкусно размалевано дешевой косметикой, голос сиплый от частого курения, волосы выжжены краской. «Девки, айда хавать»,- и через две ступени подросток мчится вниз, в столовую, подруги гурьбой следом.

Они не реагируют на оскорбления Грымзы (это кличка воспитательницы - Анны Ивановны). Клички есть у всех взрослых и детей. Анна Ивановна из «своих»: одинока, муж умер, сын утонул. Часто болеет, но на больничный не ходит: страшно дома одной. Девчонкам это понятно. Они не жалеют Грымзу, у них это чувство в отношении ко взрослым не развито.

«Все взрослые - враги!». Так мне в лицо однажды крикнула Рая Гнутая. Брошенная матерью, внешне очень некрасивая, с заячьей губой, косыми глазами, 14-летняя девочка озлоблена на весь свет.

Долго она с подругами пыталась меня вывести из себя. Однажды ворвалась в кабинет с требованием: «Занимайтесь с нами, Вы обязаны!». Стала проводить с ними тренинг, а Рая всех подбила тренинг этот сорвать. Что я тогда вытерпела! Вытерпела! Кричит Рая мне в лицо: «Ненавижу Вас!». «Да, это гнев, Рая. А теперь продолжай: «потому что»…». Такая была установка в этом упражнении.

«Потому что, потому что…». Ни Рая, ни остальные девочки так и не назвали причины ненависти ко мне. «Да не Вас я ненавижу! Я ненавижу всех взрослых. Ненавижу!», - и Рая выбежала их комнаты.

Остальные вяло разбрелись: кто-то развалился на кровати в спальне, кто-то пошёл курить в туалет, кто-то в гости к парням на другой этаж. Чувства вялы, неглубоки. Силы внутренней нет ни на ненависть, ни на любовь, ни на жалость, ни на интерес к жизни, к учёбе, к будущему.

Но дерзкая Катька зашла позже в мой кабинет и, глядя на меня в упор, выпалила: «Хотите знать, за что Вас не любят и воспитанники, и учителя? Вы слишком счастливы и богаты! Вот!». В её взгляде была просто классовая ненависть!

В понимании детдомовцев мир разделён всего на два класса: счастливых и несчастных. Причём, классовая борьба не отменяется! Ах, скольких «чужаков»-воспитателей уволили по воле детей! Да как искусно воспитанники их извели, а иногда и подвели под статью!

Вот до какой степени порой больно им видеть перед собой человека другого мира, имеющего семью (родителей, детей, мужа) и достаток!

Любой новичок – ребёнок или взрослый – проходит здесь вначале «проверку на вшивость». И чего только не придумывали воспитанники в первый месяц моей работы в детдоме: пинали двери изо всей силы, выскребали на косяке матерные слова, пускали дым в замочную скважину, просили деньги, пытались обокрасть, взять на жалость. У каждого посетителя моего кабинета был свой почерк и свои приёмы.

Взрослые тоже изучали меня всесторонне. Сразу предупредили, что надо определиться, т.к. одной не выжить, следует примкнуть к одной из двух враждующих группировок. Позже я поняла, что эта вражда была главным развлечением взрослых. Приёмы были переняты у детей. А дети в большинстве своём – социальные сироты, т.е. родители их сидят в тюрьме или алкоголики, лишенные родительских прав.

Периодически психиатр назначает детям успокоительные препараты. Планово.
А так как он специалист приходящий, назначает иногда невпопад. Дети отказываются пить лекарства, но над ними стоят неумолимые медики и требуют или уговаривают. Могут угрожать: «Не выпьешь, скажу психиатру. Упекут тебя в психушку». Воспитанники знают, что это не просто слова: многие побывали там по нескольку раз. Планово.

Но чаще бывали в наркостационаре. Это такая детская тюрьма. Чисто, уютно. За окном лес. На окнах решетки. Гулять нельзя, а то ещё убежишь. Спи и всё.

Месяцами лежат там проштрафившиеся: кто-то выпил пива, нюхал клей или просто надоел воспитательнице. Напичканные транквилизаторами, опухшие, с тупыми погасшими взглядами бродят они по палате с белыми, как у покойников, лицами. За окном распускаются почки или желтеет листва. А в больничных стенах жизнь подёрнулась пеленой сонной пыли.

Однажды 5-классник Бочкин не выдержал и решил сбежать из наркостационара, со второго этажа. Не получилось, упал и сломал ногу. Его очень ругали. Он криво усмехался: ему не было стыдно, не было жаль сломанной конечности. Его самого почти не было. Ведь никому – ни себе, ни людям - он не нужен. Поймали, снова напоили успокоительным, и он заснул.

Похоже, главная задача целой армии взрослых - дотянуть этих оболтусов до совершеннолетия, чтобы выпустить их в Большой Мир и отчитаться за проделанную в образовательном учреждении работу. А что с ними дальше? И что они потом сделают со своей – и с нашей – жизнью, лучше не думать!

Сегодня я не пошла домой из-за Влада. Ну как уйти? Днём «Клизма» (так мальчишки младшей группы называют свою воспитательницу) была особенно раздражена на детей. Слёзно убедила психиатра назначить успокоительное Владу. Мальчишку всеми правдами и неправдами уговорили выпить лекарство, для его ведь блага и здоровья. Влада «развезло», захотел спать.

Но «Клизма» заставила ребёнка идти на репетицию концерта в актовый зал. Влад спрятался в грязной бытовке и уснул на ворохе спецодежды дворника и плотника. «Клизма» нашла его там и стала будить, трясти, кричать в лицо оскорбления.

Я требовала, умоляла женщину остановиться и оставить ребенка в покое в таком состоянии. Ничто не помогло! «Клизма» обвинила меня в потакании «эти уродам», назвала прилюдно «врагом учителей и воспитателей».

А 9-летний Влад сквозь химический сон протянул перед собой руки и взмолился: «Люди! Вы ведь люди? Пожалуйста, оставьте меня! Я хочу спать!».

Сейчас Влад спит в изоляторе, его закрыли, чтобы не убежал. Завтра встану пораньше и помогу ему начать новый день.

Пойду на приём к директору. Надо что-то делать! Зачем же сами воспитатели так нагнетают атмосферу! Ведь только оправились от двух суицидов.

Многие эзотерические учения утверждают, что мы сами выбираем, кем и в какой семье родиться. Посему всё идёт так, как задумано в данном воплощении, удивляться тут нечему.

«ЖИТЬ - СТРАШНО!».

Генка и Ромка были родными братьями. БЫЛИ. Их уже нет. Наверное, так «задумали до рождения». Мать у них была одна, а отцы разные и фамилии тоже. Красивые фамилии и мальчишки красивые. Младенчество их прошло в посёлке городского типа, где в родительском доме собирались веселые компании. Порой до глубокой ночи сидели дети на лавочке у дома, а из окон доносились звуки буйного застолья. Бывало, что о них забывали, и ночевать приходилось, где попало.

Однажды, когда Генке было 7 лет, а Ромке чуть меньше, произошло страшное и непоправимое. На их глазах в пьяной драке была убита мать. Время с тех пор остановилось, как в страшном сне. Убивали взрослые дядьки, мать подползла к детям и, умирая, сказала: «Не зовите врачей. Я сдохнуть хочу. Может, на том свете не надо мучиться… Жить страшно!!! ».

Вот эти-то слова она и оставила в наследство зарёванным от горя сиротам. Отдали их в детский дом. Были они там молчаливыми, замкнутыми. Учились так себе. А когда Генка перешёл в выпускной, 9 класс, совсем отгородился от сверстников.

После Нового года вечерами в спальне плёл толстую верёвку, воспитателям не показывал, а сверстникам говорил, что петлю себе готовит. Дружки внимания на это не обратили: мало ли каких бестолковых дел придумают воспитанники, чтобы убить время.

Никто Генку не обижал, никому он перед смертью ничего не сказал, даже брату. Просто ночью пошёл в душ и повесился. На похоронах, когда гроб опускали в чёрную дыру могилы, Ромка сказал: «Да, ЖИТЬ СТРАШНО! Следующий – Я». В суматохе грустного события ребята не придали значения этим словам.

Но через 3 месяца снова были похороны: на выпускном вечере Ромка танцевал, потом пошел в группу и повесился на той же трубе, что и брат. Ведь «ЖИТЬ СТРАШНО!», он не мог войти во взрослую жизнь, которая убила его мать. А их с братом хотели выпустить из школы в один год, чтобы не разлучать.

(...)

Ну что тебе надо, дитя улицы? Тебя кормят, одевают? Почему ты сбегаешь «на волю»? И, правда, почему?

Усилия администрации направлены на создание сносных материальных условий воспитанников: приобретение одежды, обуви, постельных принадлежностей. Питаются дети хорошо: ежедневно фрукты, компоты, меню разнообразно и готовят еду качественно.

В праздники дети просто завалены сладкими подарками. Просроченные прошлогодние наборы конфет в декабре то и дело привозят в детдом спонсоры и иные «благодетели».

Иногда целыми машинами вываливают в вестибюль бракованные китайские игрушки: куклы без ног, пистолеты с треснутыми корпусами и другое, чему место на свалке. Уже через несколько дней горы хрупких полуживых игрушек превращаются в кучи мусора, добавляя работу техничкам.

Чтобы добро не пропадало, отправляют в детдом и просроченную косметику (в подарок учителям и воспитателям ко дню профессионального праздника и на Новый год).

На складе учреждения хранятся надколотые вазы, просроченная краска, непишущие авторучки, бракованные карандаши, подмоченные и покоробленные тетради и дневники. Всё это выдаётся в течение учебного года детям. Естественной реакцией учеников на подобный брак является отвращение. Но на качественные вещи денег нет, а дома воспитанники не имели даже этих убогих предметов.

А вот районные депутаты снабжают школу при детдоме отличным инвентарём, оборудуют современную спортплощадку во дворе. В видеозале есть домашний кинотеатр, магнитофоны, караоке. Почти в каждой группе - свой телевизор.

Само здание очень старое, мрачное, похожее на казарму прошлого века. Но и в этих стенах с ребятами занимаются танцами, обучают их музыке. Многие дети многогранно талантливы. Воспитанники любят танцевать и участвовать в постановках драмкружков. Есть свои художники, мастера резьбы по дереву, спортсмены.

Конечно, детдом – это спасательный круг утопающим в нищете и безысходности. Исстрадавшиеся, намаявшиеся по приютам и подворотням дети ОТОГРЕВАЮТСЯ В ТЕПЛЫХ СТЕНАХ.

Но ЭТО «ХОРОШО» ЛИШЬ В СРАВНЕНИИ С «НИЧЕГО», «СМЕРТЕЛЬНО ПЛОХО», «ЛЮТО ХОЛОДНО»… Уже через несколько дней многие дети понимают, что внешняя обстановка и формальная забота чужих взрослых людей не столь уж великое благо.

Нетрудно представить, какие испытания ждут новичка, яркую индивидуальность, человека с необычной внешностью или редкой национальностью. Чем дольше живёт ребёнок в детдоме, тем более деструктивной становится его личность. Он теряет себя, по-иному не может и быть.

Ведь подумайте только, могли бы вы находиться в окружении одной и той же группы людей и день и ночь, и год и десять лет, и зимой и летом, и на уроках и после них?! А если еще эта группа агрессивна к вам, а воспитателям вы тоже несимпатичны. Это драма.

Потому дети бегут и бегут из детдома. К дальним родственникам, живущим в бомжатниках родителям или просто в никуда. Вымытые техничками лестничные пролёты, туалеты и коридоры, приготовленная поварами пища, выстиранные прачкой простыни, выданные государством карманные деньги – всё это для 15-18-летних воспитанников похоже на суррогат жизни. Подростки потребляют, потребляют, ничего не создавая. И звереют от того, что в них НЕ НУЖДАЮТСЯ, ОТ НИХ НИЧЕГО НЕ ЗАВИСИТ, ИХ НЕ ПРИНИМАЮТ В ЭТОЙ ЖИЗНИ ВСЕРЬЁЗ, ИМ НЕ ДАЮТ ВЗРОСЛЕТЬ.

Подобный подход рождает безответственность (как говорят психологи, недоразвитость лобных долей мозга, что влечёт к полной неприспособленности во взрослой жизни, неумении в дальнейшем создать свою семью).

Не могу забыть шок от первого посещения урока в выпускном классе. Зимнее утро. Занятия начинаются в 8-30. Урок литературы, класс расположен через тонкую стенку от спальни. Ученики только что проснулись, многие даже не умылись, не причесались. Лишь надели растоптанные шлёпанцы и приползли из душной спальни в душный класс. Последним вошёл самый мелкий парнишка с помятым лицом, с помятой тетрадкой, в помятой спортивной форме: было совершенно очевидно, что в этой одежде он и спал. Сел за парту, и тут же улёгся на неё досыпать. Учитель сделала ему раз замечание, потом оставила в покое. Главное, ребёнок в классе!

«Маргарита Алексеевна, надо что-то делать! Мы создаём проект и приглашаем Вас принять в нём участие. Надо сделать так, чтобы детдомовские девочки-выпускницы не бросали своих младенцев. Надо учить их создавать семьи!». Я наотрез отказываюсь участвовать в этом начинании. У меня есть своё мнение по этому поводу.

Нынешние сироты – не те, что были в войну. В основе своей – это социальные сироты, т.е. родители их живы (КАК ТЕЛА в подворотнях и тюрьмах), либо погибли в пьяных потасовках или при передозировке наркотиков. Так вот, если следовать теории великого психотерапевта современности Берта Хеллингера, каждое дитя бессознательно любит своего родителя так, что готово отдать жизнь за него. Неважно, хорош тот или плох. Поэтому, СТАТЬ СЧАСТЛИВЕЕ НЕСЧАСТНОЙ МАТЕРИ ИЛИ ОТЦА – ЗНАЧИТ ИХ ПРЕДАТЬ.

Посему, выпускники детдома очень скоро отыскивают родственную их предкам среду. Куда деваются все наставления педагогов, куда испаряются все таланты детей?

(...)

Справедливости ради надо сказать, что беспокоят больше не девочки, а отношения мальчиков между собой. Кучное проживание большого количества мальчиков разного возраста на одном этаже, похоже, привнесло в опыт самых младших много печальных минут. Становясь старше, обиженные несут эстафету порока далее как традицию.

Ко мне с жалобой обратилась воспитательница высшей категории: «Петраш - старший, каков наглец! Захожу в 9 утра в спальню, он там один, лежит и держит в руках свой член. Я ему сделала замечание. А он говорит: «Выйдите, сегодня выходной! Что хочу, то и делаю!».

Самое страшное в ЭТОЙ КЛЕТКЕ – ОТСУТСТВИЕ ЛИЧНОГО ПРОСТРАНСТВА, СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ! Знаете, о чём мечтает каждый воспитанник? О своей тумбочке!!! Почему-то долгие годы с тумбочками туго. И уж предел мечтаний – тумбочка с замком. Это просто символ СОБСТВЕННОСТИ, ЛИЧНЫХ ВЛАДЕНИЙ, СВОЕЙ ТЕРРИТОРИИ. Увы, запертые тумбочки очень не любят воспитатели: а что там спрятано? Вроде и своё там дети сохранят, а вдруг спрячут краденое?

(...)

Изоляция от ПРАКТИКИ жизни, невозможность приобрести элементарный бытовой опыт (приготовление пищи, уход за собой и за квартирой, общение с деньгами и людьми на улице, в магазинах и т.д.) – вот бич всех детдомовцев.

Большую часть времени дети проводят в помещении. Входные двери закрываются рано, в 20 часов. Есть детдома, в которых воспитанники любого возраста выходят за пределы здания только в сопровождении взрослого.

Помню, в первый месяц моей работы одному парнишке исполнилось 18 лет. Этакий бычок-производитель на вид, настоящий сформировавшийся мужик. А на планёрке директор поручила воспитательнице в качестве поощрения свозить именинника в … зоопарк. Я подумала, это шутка. Увы, свозили!

Недалеко от детдома проносятся скорые и товарные поезда. Тех же подростков, которые ходят побродить по железнодорожным путям, забирают в дорожное отделение милиции, ставят на учёт как покушавшихся на безопасность ж/д движения, долго «песочат» на заседаниях комиссий.

Славное моё детство! Каким же ты было счастливым: в минуты раздумий я часами безнаказанно бродила по путям, дышала запахом шпал, мечтала о дальних странствиях, махала рукой проходящим поездам и сочиняла свои первые стихи! Я как личность рождалась под перестук колёс, рельсы звали меня за горизонт, где пряталось моё Будущее. Так же сладко мечтается человеку у водного пространства. И мечтает он о ПУТИ СВОЁМ.

Сколько раз мне, психологу, приходилось восстанавливать эмоциональное равновесие в ребёнке, которому только что упорно вбивали, что его интерес к дорогам – это болезненное проявление, которое может повлечь лечение в стационаре психбольницы.

Как назвать этот – новый – мир? Я бы не хотела быть в нём ребёнком, я бы не выжила. Размеренное тупое СУЩЕСТВОВАНИЕ не может не убить ДУШУ.

Ночи в детдоме… Воспитатели не всегда знают, как спали дети, что творилось в их отсутствии в спальнях. Ребёнку, например, свяжут ноги, разбудят. Тот спросонок ничего не понимает, пугается, над ним хохочут, издеваются. Бедняга защищается, говорит «что-то не то». Зачинщик затеи грозно надвигается на растерянного страдальца: «Ты что-то сказал на меня? Счётчик включён: ты мне должен» (сигареты, деньги…). Так открывается счёт, который надо отрабатывать: клянчить, воровать, отдавать личными деньгами…

Несколько лет назад такой неоплатный долг толкнул парнишку на самоубийство: бросился под колёса машины. Погиб. А тот, кто его вынудил, после гордился своей властью!

Недавно проходила я мимо сваленных в кучу старых деревянных кроватей. Вижу, многие исписаны детьми. Я склонилась над одной из них и прочла: «На этой кровати провёл БЕССОННЫЕ НОЧИ…». Фамилии, годы…

Словно весточки из заточения...

(продолжение следует)

http://www.proza.ru/texts/2008/11/01/39.html